Шум, гам, все куда-то спешат. Время будто разделилось. С одной стороны оно неугомонно несется, с другой – оно долго-долго тянется. Слева все бегут, спешат. Справа сидят и спросонья зевают, ждут свою электричку, поезд или просто чего-то ожидают. Большие зеленые грязные поезда. Лавочки, перроны, навесы, бабушки с булочками, вещи, сумки, неизвестные лица. Вот мое первое впечатление о вокзале. Нет, я здесь не в первый раз. Но раньше я ехала куда-нибудь сама, сейчас же я провожаю. Кого? Человека, о котором знаю абсолютно все, и не знаю ничего.

Кольку я знаю с яслей. В детском саду мы вместе бегали, играли в машинки, кидались подушками, сбегали от злых воспитательниц, в общем, вели обычный здоровый образ жизни. Нет, мы не были закадычными друзьями. Мы друг друга терпеть не могли. Когда дети играли в «войнушку», первая Колькина пулька всегда доставалась мне. Я начинала ныть, а он обзывался. Я его ненавидела. И он меня тоже. Тем не менее, детство мы провели вдвоем.

Потом пришла школьная пора. Трудно сказать, какой мировой запас зеленки выливали на нас наши несчастные мамы, после наших драк и взаимных глумлений.

Когда чуть-чуть повзрослели, в классе шестом-седьмом, у меня появился ухажер. Он носил мой портфель и провожал до дома. Помню, Колька с ним подрался, набил пацану фингал, да и сам получил сполна. Я потом Кольку избегала недели три. А за то, что подрался, сама с ним поцапалась. Мне не были понятны его поступки и мысли, ему не были ясны мои.

Потом на лето я уехала в лагерь, я думала, что это будет самая долгая моя разлука с этим шалопаем, я ликовала! Он тоже. Но каково было наше удивление, когда в лагере мы встретились снова. Родители поместили нас в один и тот же лагерь! Фантазии у них нет, что ли?

Я стою на вокзале и не понимаю, что я здесь делаю. Зачем я пришла его провожать? Я его ненавижу. Мы всю сознательную и несознательную жизнь воюем. Он уезжает очень далеко... и навсегда. Он больше никогда, никогда не приедет. Не обзовется на меня как-нибудь обидно, не отнимет у меня что-нибудь, не сделает мне мелкую пакость. Мне четырнадцать, ему пятнадцать. Он на год старше. Он всегда этим пользовался.

Все мои отдельные воспоминания складываются вместе, я вспоминаю и размышляю. И вдруг, неожиданный и глупый вывод: я провожаю человека, которого терпеть не могу, с которым враждую, которому пытаюсь напакостить и, наконец, которого не-на-ви-жу. Потому что он – мой.

У меня нет никого на свете дороже Кольки. Все мои чувства к нему, сложенные вместе, дают беспредельную и безграничную любовь. Всех парней, которым я нравилась, я отвергала именно по этой причине – я всю свою жизнь любила Кольку! Этого русого, голубоглазого, высокого парнишку, с вечной улыбкой и конопушками на лице.

Господи, ведь я его никогда больше не увижу!!! Напишет ли он мне? Нет! Он меня терпеть не может! Господи, да он же меня тоже любит! Мы с самых яслей друг друга знаем, вот почему он дрался с моими ухажерами!!! И он думает, что я его ненавижу?! И будто бы крикнул кто-то, это был крик в моей душе: «Колька!!!».

Ответом был гудок поезда. Я очнулась от внезапно нахлынувших воспоминаний. Подняла глаза. Вдаль уходил болотно-зеленый поезд. На нем в бесконечность уезжал Колька, увозя с собой мысли о том, что я его и видеть, и слышать не хочу, о том, что я о нем сразу же забуду, да и о том, что он только что понял, что любит меня всем сердцем, но не напишет. Зачем мне его письма? На поезде в бесконечность, далеко-далеко уезжал Колька.

Навсегда…